Сокровищница мудрости Востока
Центр восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН
О ЦЕНТРЕ Персоналии English
РЕСУРСЫ

ПРОЕКТЫ

Материалы по истории буддизма в Забайкалье XIX-нач. XX вв.

Документ выдан по ключевому слову: Сибирь

6.1 Князь Э.Э. Ухтомский. Очерк развития ламаизма на восточно-сибирской окраине и наиболее целесообразное средство для борьбы с ним.


86

Очерк развития ламаизма на восточно-сибирской окраине и наиболее целесообразное средство для борьбы с ним.

87

Если внимательно вглядываться в историю укоренения буддизма в Забайкалье, то ошибки, сделанные Правительством в деле покровительства язычества, дают ценный материал для выяснения вопроса, как и почему ламство достигло сильного влияния в стране, а также чем можно ему постепенно противодействовать, не прибегая к резким мероприятиям, напротив, искусно пользуясь его же собственными неразумными желаниями и слабостями.

Принимая откочевавшие из Монголии роды, окольничий Головин в 1689 г. ручался им, что принудительного крещения не будет – этим непременным условием дорожили новопри-

87б

бывшие, потому что в числе их уже были ширетуи (начальствующие старшие ламы), тогда как местные инородцы еще шаманствовали и не радели сознательно о сохранении веры. Но буддизм сразу потребовал неприкосновенности и, заручившись ею, начал успешную проповедь, значение которой слишком поздно стало очевидно.

Первоначально русские власти радушно встретили распространение новой религии, думая, что она смягчит нравы туземцев и упрочит спокойствие в стране, где вскоре после ее присоединения угрожали еще такие же восстания и осады наших острогов, как в нынешней Иркутской губернии по Ангаре, Оке и Лене. От дру-

88

желюбно-насельного отношения оставался всего один шаг до ничем не вызываемого покровительства. Граф Владиславович-Рагузинский, радея о прекращении тесной и непрерывной связи с Монголией (как будто это мыслимо и теперь, 160 лет спустя), 30 июня 1728 г. предписал «лам заграничных, чужих подданных, в улусы к себе ясачным инородцам не пропускать и довольствоваться теми ламами, которые остались после разграничения, дабы российских подданных подданных пожитки не чужим, но своим доставались». Остановить предписание на этом, лучшего бы нельзя было и придумать: пусть монголо-буряты пользуются, как знают услугами налично-

88б

го устава жрецов, но к чужим государствам их за веры отнюдь не сноятся! Граф Рагузинский не удовлетворился желанием оградить инородцев от иноземной эксплуатации: «так как между ламами не без обманщиков бывает» - продолжает ту же инструкцию пограничному начальству, - «то, чтобы шаманством и прочим непорядком простых людей не грабили! Ежели оставшихся лам в российской стороне по нынешнему разграничью недовольно, в таком случае выбирать им между собою их каждого рода по два ламчика благоразумных и к наукам охотных, хотя из сирот или кто похочет отдавать тайше Лупсану, дабы при нем обре-

89

тающиеся ламы оных учили мунгальской грамоте и прочему, что такими принадлежит, дабы верноподданным ныне и впредь в чужих ламах не было нужды, а которые выучаться совершенно мунгальской грамоте, в которой российским подданным иноземцам не без нужды, тех обнадеживать милостью Его Императорского Величества в произведении чинов в начальники».

Означенное предписание послужило краеугольным камнем стройности восточно-сибирского ламаизма. Запрет дружить с китайскими единоверцами нимало не смущал бурят, которые почти на всем протяжении грани-

89б

цы сами ее оберегали, дозволение же (равносильное приказанию), чтобы мальчики приобщались письменным памятникам буддийской религии и, в надежде на Царскую милость, укреплялись в языческих заблуждениях, как нельзя более способствовало робким пока успехам пришлой религии. Заботливость Рагузинского (он намечал даже выдающихся среди нашего населения тибетцев в будущие духовные иерархи) дала могучий толчок нарождающемуся движению. Влиятельнейшие из прибывших монголов видели за собой очаг драгоценных верований и радели о принесении оттуда все новых и новых истин. Гостеприимно принимая в свою среду тибетских и едино-

90

племенных монгольских лам (первых, по инородческим летописям, в период между 1712 и 1741 г.г. пришло до ста, вторых пятьдесят), наши новые подданные отправляли и свою молодежь к источникам буддийского знания. Так, Ахалдай с товарищами (Хатагинова рода, из которого происходит теперешний Хамба) присягнул России в 1718 г. и через 3-4 года послал в Ургу десятилетнего постриженного в духовное звание сына. Тот вернулся важным человеком, а впоследствии, около 1752 г., стал с утверждения начальства главою нескольких дацанов, т.е. получил подобие хамбинской власти. Цонгольского рода Цзаягийн (-ийн соответствует нашему -ин),

90б

провел немало лет в Монголии и Тибете, путешествовал по Китаю, учился в Лхасе при Далай-ламе, побывал и южнее у другого не менее важного буддийского святого в Дашилхунбо, принял там главнейшие посвящения, накупил книг. Доехавши в 1734 г. домой, бурятский лама родной толпе показался удивительным существом, когда же затем отличать его стало Правительство, то обаяние предприимчивого цонгольца усугубилось. Надо заметить, что воспитывались вне России не два-три лица, а гораздо больше. Согласно повествованию самих забайкальских лам, Цзаягийн ходил учиться за границу «с товарищами».

91

При Ахалдаеве в Урге насчитывалось 89 ламчиков.

В то время (и после до 1841 г.) дела сибирских ламаитов находились в непосредственном ведении Министерства Иностранных Дел. Сибирь вообще сперва зависела от посольского приказа больше, чем от областного ради «береженья» от Китая. При этом, вопросы дипломатического характера, понятно, заслоняли собою административные. Только таким путем возможно, почему тогда особую привилегию между прочими Забайкальскими ламами позволили иметь даже не туземцу, а тибетцу Агвану Пунцуку, почему, если верить источникам бурят, через Министра Ино-

91б

странных Дел представлены были тогда Ее Величеству именные списки 150 пришлых жрецов с прошением на Высочайшее Имя о признании за ними прав. Тысяча семьсот сорок первый год знаменателен в истории забайкальского ламаизма по признанию указом Императрицы Елизоветы главного буддийского иерарха среди бурят. Все последующее столетие Правительство искусственно раздувало пламя новой веры, возвеличивало ламство, поддерживало его даже при упадке, и это делалось совершенно бесцельно: довольно было духа веротерпимости, если хотели только зару-

92

читься верностью инородцев, политических же глубокомысленных соображений не существовало, прямым доказательством чему служит с Головина начавшееся строгое напоминание разорвать связь с китайскими единоверцами. В 1741 г. предписано воздержаться от взаимоотношений под страхом смертной казни. Ясно, что из бурят вовсе и не предполагалось делать проводников русского влияния в Монголии и в сердце Азии – Тибете. К последнему мы были до крайности равнодушны, хотя в то время он переживал важный кризис в виду борьбы туземцев против усиления там богды-ханского воздействия, а поволжские калмыки, по невероятному противоречию, свободно сносились

92б

с Лхасой. Так, например, торготский хан Черен Дондук, теснимый честолюбивыми сородичами, в 1735 г. открыто получает далай-ламский патент на свое звание и желтую почетную повязку, при торжественном идолослужении, с оглушительной музыкой и стечении народа. Грамота привезена из Тибета одним калмыком, принявшим там ламское посвящение, и единовременно доставлены разные кумиры, освященное для хана седло, знамя, одежды, оружие. Старший калмыцкий лама Шокур благословлял всех и каждого Лхасским посланием. Тут связь была чисто политического и несомненно вредного характера: в самой Европейской России, для утверждения в ханском звании, кочевникам

93

недостаточно высшего правительственного вмешательства и Царской санкции, а дозволено обращаться за признанием хана в необразимо отдаленный Тибет, - тогда как живущим на сибирской окраине грозит кровавая расправа, если движимые религиозными чувствами они перешагнут границу или же примут к себе лам из соседнего государства. Но и угроза эта произносилась праздно, никого не пугала, приучала к безнаказанности. Когда, в царствование Екатерины Второй, в Москву вызывались депутаты для составления Уложения, от забайкальских бурят поехал со своим племянником ламой Хытырхеевым вы-

93б

шеозначенный Цзаягийн, успевший уже тогда добиться громкого и непонятного властям титула бандида-хамбы, уделенного, по просьбе важнейших инородцев, в 1764 г. местным начальством (22 Июля за № 660). По выражению бурята, в Москве Цзаягийн сидел в собрании «на сто одном стуле», объясняя подробно о своей вере, затем благосклонно принят Императрицею, наименован Ее Величеством главным хамбою сибирских лам, получил депутатскую золотую медаль на голубой Андреевской ленте для ношения на шее («золотой портрет Государыни» по словам инородческой летописи) и 50 руб. пожизненной пенсии.

94

Представляясь Ее Величеству, хамба поднес сжатое описание совершенного им путешествия за границу и удостоился похвалы. Записка его найдена мною на Гусином озере, и весьма любопытна?: бурятский лама видимо относился к Тибету с крайним благоговением и особенно поражался количеством духовных в стране, великолепием и численностью храмов, святостью и мудростью наставников и т.п., хотя исторический ход событий наверно казался Цзаягийну столь же ясным, и, расспроси его кто-нибудь с дипломатической точки зрения, новый кругозор незамедлил бы открыться. В то время Европа уже стучала в замкнутое тайнохранилище вну-

94б

тренней Азии, начинала пристально вглядываться в облик загадочного края называемого чужестранцами Тубод (могущество). Цзаягийн несомненно мог бы сообщить многое о деятельности католических миссионеров в Лхасе, о взгляде тибетцев на западный мир, о средствах завязать сношения с наивысшими ламами. Обласканный монаршьими милостями хамба душою и телом делался преданным России. Надо было извлечь пользу из впечатления, произведенного на степняка придворною роскошью, благосклонным приемом. Этого не случилось. Цзаягийн вернулся в Сибирь, преисполненный горделивой радости. «Ее Величество велела ему распространять

95

буддийскую веру» - вот вывод, к которому пришло инородческое Забайкалье, лишь только услышало о счастье, выпавшем на долю хамбы, и это послужило смертным приговором для упорного еще шаманства, тем более что, по странному совпадению обстоятельств, как раз единовременно (в 1764 г.) Высочайший указ лишил православные монастыри земель, угодий и вотчин, а наступившее от этого обеднение ослабило связь с тяготеющими к благотворителям бурятами, да к тому же и состав миссионеров ухудшился, стал малочисленнее. В результате, бороться и побеждать в делах веры призвано было стойкое и разнородным оружием пользовавшееся ламство. Инструкция Рагузинского поучительна как образец того непонимания, которое создавало настоящий порядок, или вернее непорядок вещей. Так пограничным властям предписывалось наблюдать, чтобы ламы не занимались «шаманством», а воспитывали себе на смену даровитых мальчиков по всем правилам, требуемым религией. Распоряжение это заслуживает некоторого пояснения. Первые ревнители буддизма за Байкалом явились среди инородцев в качестве более или менее искусных врачей, лечение же тесно связано было с обрядностью и потому наводило русское начальство на мысль, будто стародавняя (шаманская) и пришлая вера с внешней стороны очень

96

близки друг к другу, что почему-то казалось нежелательным, свидетельствовало о ламской грубости и страсти к обманам тогда решили: пусть упражняются в изучении грамоты, пусть выступят образованные ламы! И они выступили, целой вереницей лиц, глубоко вникнувших в сокровенные тайны северного буддизма и прочно обосновались своеобразно обширную область ведения. Одобрение Правительства было многим инородцам как нельзя более кстати. Вскоре между ними стали учить такие знатоки веры, что наезжие заграничные ламы в диалектическом отношении оказывались слабее их при диспутах1), - факт крайне

96б

замечательный, ибо около этого времени даже в смежной Монголии еще недостаточно умов созрело для ознакомления с высшей буддийской догматикой.

Первоначально войлочные юрты служили бурятам походными кумирнями, - алтари, боги, книги, аптеки переносились, по мере надобности. В тридцатых годах XVIII века забайкальские ламы создали неподвижный религиозный центр среди довольно пустынной местности Эргэ-Бурги (недалеко от Кяхты). Буряты отовсюду стали притекать сюда. Около 1741 г. вы-

97

шеупомянутый тибетец Пунцук с разрешения Коллегии Иностранных Дел, перенес главнейшую по значению кумирню на р. Чикой в урочище Хилгантай, где она уже окончательно и прочно утвердилась, благодаря усердию сгруппированного вокруг цонгольского рода. Бумага бригадира Якобия Цзаягийну проливает свет на это обстоятельство: «сего 8 Ноября от Канцелярии Правления Пограничных Дел по доношению твоему поданному 27 Февраля 1757 г., коим просил, чтоб за оветшанием некоторых покоев постройкою дозволить на том же месте, где старая имеется, определено к тебе Ламе Даржею Ширетую объявить указом, что на объявлен-

97б

ным от Вас прежней кумирни оветшанием и что Вам в оную с прочими ламами для чтения книг по вашему обыкновению собираться можно, постройкою вновь на том же месте, где старая была, дозволяется, и Главному Ламе Даржею Ширетую о том ведать» - Ноября 9 дня 1758 г. за № 662.

Очень часто высказывалось, будто восточно-сибирский буддизм возрос в тиши, укрываясь от пытливого взора начальства, и вдруг встал в расцвете сил перед правительством, но это едва ли верно. Ламы сначала до того хорошо себя чувствовали на своей новой родине, до того угодны были

98

властям, что не существовало ни малейшего повода таиться от русского чиновничества. Дацаны за честь считали стоять как за каменной стеной под защитой различных правительственных распоряжений и дозволений. В этом они издавна видели свой важнейший оплот, и это-то именно и придает щекотливый характер решению вопроса о ламаизме за Байкалом. Каждый клочок бумаги, относящийся к правам жрецово-буддийской веры, заботливо хранится бурятами. В образцовом порядке содержимый архив хамба-ламы на Гусином озере обнимает всю странную историю почти совпа-

98б

дающих (с конца прошлого столетия) покровительства и стеснения тибетской веры. Если только развернуть переписку властей с ламами, противоречия так и бросаются в глаза. Полнейшая непоследовательность по отношению к бурятам (особенно в новейшее время) самым развращающим образом отражалось на них. Доказательством правоты перед начальством являлся целый арсенал прежде дарованных льгот и удовлетворенных ходатайств. Деньги же помогали в случае каких-нибудь нарушений закона. К довершению печального положения дел наши восточно-сибирские ламаиты были совершенно сбиты с толку и по-

99

ныне сбиваемы, зачем от них с одной стороны требовали исполнения неисполнимых (с точки зрения религии) вещей, а с другой стороны применяли к буддизму дикий для кочевников европейский взгляд на свободу совести и т.п. Гонение шло рука об руку с веропотворством. Земская полиция умела извлекать пользу из того и другого государственного соображения.

_______________________________

В пятидесятых годах прошлого века, власти заботились о том, чтобы ламы имели постоянные кумирни для многолюдных сборищ туда, «ради чтения книг по закону или обыкновению, в удовольствие». Единственным

99б

условием ставилось не быть слишком близко к границе. Храм возникал за храмом. Вокруг больших группировались маленькие. Девятнадцатое столетие застает уже почтенную цифру сорока слишком молитвенных храмов, ныне же явных и признаваемых около двухсот. Прежние заимствовали внешний вид у первых забайкальских церквей. Отчасти до сих пор удержали его древнейшие деревянные постройки – с куполами, крестообразные. Новые – каменные – существенно отличаются от старинных, будучи смесью тибетского стиля с китайским, поражая пестротой, великолепием отделки, вели-

100

чеством очертаний. Спрашивается, какая была надобность давать кочевникам прочные рассадники благоговения и даже знания, рядом с которыми христианские храмы кажутся убогими и ничтожными. Монголы, в середине минувшего века, довольствовались служением в юртах, почти не имея еще тогда неподвижных кумирень: у нас же нашли возможным сразу завести тоже, что на родине Далай-ламы ,

100б

и в землях с оседлым буддийским населением. Почти с уверенностью можно высказать, что если бы дацаны не сделались так рано центрами ламской пропаганды, инородцы не подпали бы скоро под иго могущественнейшей из языческих религий, о которой предания самих забайкальских приверженцев говорят, что она строила кумирни в местностях, где буряты не веровали в Будду слепо и безусловно, как теперь, а полагались на шаманов. Когда академик Паллас, в конце шестидесятых годов прошлого ве-

101

ка, путешествовал по Сибири, буряты почти все еще шаманствовали и ламам с большим усердием приходилось работать над их обращением: «Близ Гусиного озера, на памяти нынешнего хамбы, водились шаманы. Вдали от ученых лам, в глуши, они и теперь внушают инородцам доверие. Но это ужасающее воспоминание о мировоззрении предков. Ламаизм постепенно искореняет все, сколько-нибудь ему неродственные ему по духу.

Буряты смотрят на христианство с уважением, но как нечто равноправное и равносильное буддизму, шаманство же

101б

клеймится ламским презрением, считается отвратительным заблуждением, именуется черною, грубою верою, которую необходимо истреблять, ибо из этого «степного омута» (выражаясь по ламски) «неводом вытащишь только тину да гадости». Степные законы селенгинского ведомства определяли штрафы за призывание шамана к больному. Русские власти до такой степени проникались долгое время аналогичным взглядом, что помогали фанатикам в их борьбе с отживающими религиозными обычаями, толкали инородцев в объятия другой языческой веры, ковали для нее оружие против

102

обрусения и перехода в православие. Граф Рагузинский первый неправильно посмотрел на дело, давши буддизму твердую почву для развития. Затем, хотя законами воспрещалось принимать иную веру, кроме господствующей в Империи, ламы преспокойно обращали инородцев, убеждением или насилием, смотря по обязательствам. С целью устранить проистекающие недоразумения, Сибирский Генерал-Губернатор Пестель в 1807 г. разрешил шаманствующим свободно отправлять служение, но два гоад позже Иркутский Губернатор Трескин предложил хамбе пресекать шаманство.

102б

Местная полиция хватала шаманов, сажала в ножные и ручные колодки, морила голодом. Ширетуи же от себя энергично руководили преследованием. Так как приблизительно около этого времени в Монголии один знаменитый лама страшно ополчился на тамошнее еще сопротивляющееся шаманство, то у бурят яркий пример был перед глазами. Что поступать так значило уголовное преступление, никому и в голову не приходило.

Когда впоследствии начальство обнародовало через особые листы (на русском и монголо-бурятском языках)

103

Высочайшее повеление о том, чтобы никто не позволял себе распространять о вере православной каких-либо вредных внушений и не привлекал бы в веру ламайскую даже шаманствующих, под опасением суда и наказания, - угроза осталась бесплодною. Прежние предписания об уничтожении старейших инородческих верований, несмотря на противозаконность подобных распоряжений, гораздо более понятны были совокупности темного населения, и потому юридическая сила оставалась за ними. Богатство, могущество, обаяние ламства до того казались велики, что с виду не могло быть

103б

и сомнения, что преимущественно угоден властям. Правда, между шаманствующим встречались и грамотные люди, но невежество толпы подавляло их протест; обыкновенно они также меняли веру. В архиве бандида-хамбы я нашел указания под 1839 г., что Агинские буряты (кочующие за Читой) становились ламаитами, по предъявлении им существующих статей закона и давали своим начальникам подписку бросить шаманство окончательно. Из этого ясно, как истолковывалось истинное желание правительства. К тому же возникает вопрос, верно ли, переводили законы на

104

монголо-бурятский язык. Главнейшими причинами перехода в буддизм и тяготения к нему следует считать во-первых, его искусство врачевать, во-вторых, строгое деление на экзотерическую и эзотерическую части: сокровенное привлекает и поражает недосягаемостью, доступное же чувственному восприятию очаровывает. Вдобавок, чистота коренного этического учения, параллельно с запутанностью дополняющих и извращающих его софизмов, крайне способствует успеху ламайской проповеди. В означенном Гусиноозерском архиве лежит письмо от начала пятидесятых годов нынешнего столетия: Банай Куреганов, один из влиятельнейших инородцев Ленского ведомства (к северу от Иркутска, где и теперь официально признается лишь первобытное язычество) благодарит хамбу за присылку религиозных предметов, говорит, что сородичи намерены принять ламский закон, а не святое крещение, ибо он для них удобоисполнимее, они же теперь бедствуют от засухи, неурожаев и нуждаются в ламах-служителях Бога». Последние, по-видимому, приняли к сердцу это заявление. В бумаге от 19 Декабря 1851 г. за № 274, хамба обращается (конечно, тщетно) к Генерал-Губернатору Муравьеву с просьбой дозволить ему, на

105

основании мирского договора инородцев Ленского ведомства, составленного 20 Февраля того же года, командировать туда двух лам для изменения грубых обрядов шаманства. Если бы хамба сознавал преступность своего замысла, очевидно, он бы не обратился с ходатайством, а просто послал далеко на север, за Иркутск, опытных ревнителей буддизма.

В 1854 г. шаманствующие инородцы Агинского ведомства прямо жаловались Губернатору на притеснение лам, но ничего этим не достигли. Положение 1853 г. о бурятском и тунгусском штатном «духовенстве» в

105б

конец подорвало неизменную бодрость местного некнижного язычества. Оно частью, углубляется в почти неведомые тайги, выделяет неофитов нашим миссионерам, переходит среди людных местностей в область предания. Ламы странствуют по Иркутской губернии, учат своих единоплеменников поклоняться Будде, вносят нечто фантастическое в тягостное однообразие инородческого быта. Пределы стройно организованного языческого царства незаметно расширяются. По отчетам тамошних православных священников легко судить, как успешно совершается

106

прирост к буддизму отторгаемых от шаманства. На беду, и новокрещенные инородцы, согласно свидетельству самих же миссионеров, не тверды в убеждениях и нередко поддаются соблазну воспитать потомство совершенно вне христианства. У младенцев на люльках часто висят ламайские талисманы, в жилищах хранятся ламайские идолы, и т.д. Шаманствующие буряты оттого еще склонны симпатизировать буддизму, что он позволяет им оставаться бурятами и не обусловливает, как православие, слияния и отождествления с русскою народностью. Тунгусы,

106б

соприкасающиеся с бурятами-ламаитами, быстро теряют свой язык и ассимилируются с ними.

Помимо вышеупомянутых причин усиления буддизма в Восточной Сибири, ему благоприятствовала еще одна важная историческая ошибка во взгляде высших властей. Большинство лам в первой половине XVIII века приходило в Забайкалье, в качестве гостей и проповедников, не имело органической связи с населением, являлось из различных местностей Монголии и Тибета. Рознь и соревнование – вот несомненные отличительные черты у коренного сибирского ламства, а, мо-

107

жжет быть, отчасти и нынешнего. По крайней мере, есть данные, подтверждающие эту мысль. Каждый выходец считал себя замечательнее сотоварищей в том или другом отношении (по лекарским ли познаниям, по умению ли прорицать и вообще ведать тайное, по тому ли наконец, от кого и где принял посвящение в какую-нибудь ламскую степень), а таких пришлых жрецов было около ста пятидесяти, пришли они уже после того, как границу строго воспрещалось переходить. Русское начальство приняло однако их и сама распределило по монголо-бурятским родам. Позже

107б

являвшиеся причислены таким же путем, при переписи 1765 года.

Вместо того чтобы воспользоваться недостатком единодушия среди лам и мудро направлять их помыслы, согласно видам правительства (не давая некоторым честолюбцам захватить власть в свои руки и этим углубить влияние на инороцев), местная администрация, а потом и в Петербурге, решили сосредоточить в одном лишь значение ламства, парализовать раздоры поддержкою избранника. Цель была при этом будто бы та, что, во что бы то ни было, надо разорвать

108

сношения с Монголией и Тибетом, а для этого необходимо дома чем-нибудь заменить для буддистов сан Далай-ламы и прочих главнейших духовных. К несчастью, тогда не имели еще ни малейшего понятия о том, кто собственно правит буддийским миром, каков его внешний строй, в чем нуждаются наши ламаиты и насколько они в своих ходатайствах руководятся религией.

Антогонизм сначала сказался по обе стороны реки Селенги. Цонгольцы с Цзаягийным во главе стремились распространить круг своего официально признанного первен-

108б

ства на все Забайкалье и дальше. Противодействие гнездилось весьма близко, на расстоянии всего десятков верст, у Гусиного озера. Там владычествовал вышеозначенный Ахалдаев. Когда он кончал учиться в Урге, наставлявший его там Манзошири Номон-Хаган-лама приказал ему, по преданию, пойти в амбар и наугад взять книгу и божка. Принесенными предметами таинственно определялась судьба уезжающего ученика: «ты сам будешь иметь учеников до 100000!» изрек Манзошири-лама на прощание. Аллегорически

109

предсказание сбылось: «Бурятский лама-правитель с непосредственными преемниками наложил благословляющие руки на десятки тысяч пытливых молодых голов, поверивших в Будду. Вернувшись на родину Ахалдаев послужил в цонгольском дацане, но вскоре, выдвинувшись из числа сотоварищей, пошел к кочевьям своего Хатагинова рода и смежных родов за Селенгою. В 1740 г. возник ахалдаевский войлочный духун (кумирня) в долине р. Темника, преобразованный затем в главный бандида-хамбинский. Северные, и западные, и

109б

южные также стали появляться буддийские храмы. Авторитет Ахалдаева стягивал их жрецов вокруг него. Войлочный духун около 1750 г. заменяется им деревянною кумирнею. Дацан его делается рассадником ургинских религиозных обычаев и воззрений, тогда как цонгольский на все налагал отпечаток Тибета. Незначительная разница в служении и взглядах есть, впрочем, везде и объяснима тем, что прививали веру пришлые отвсюду ламы. Основное отличие составляла духовная близость или к Монголии, или к нагорной колыбели

110

ламаизма. Когда около 1752 г. иркутская провинциальная канцелярия дала Цзаягийну звание главного бурятского ламы, Ахалдаев начал интриговать. Сородичи составили приговор, с приложением старшинских подписей, о желании иметь Ахалдаева главою и предъявили его начальству. Селенгинский бригадир Якобий указом от 1 Июня 1752 г. за № 572, отвечает: «Быть Ахалдаеву во всем под ведомством и дирекциею, в послушании у цонгольского главного ламы, - отнюдь ничего не чинить без ведома оного ламы, для того что помянутый ла-

110б

ма главный определен над всеми ламами, в которых бы услугах ни были». Но по ургински настроенная часть инородцев оставалась de facto независимой, продолжала непокорствовать. Пять дацанов сгруппировались под властью Ахалдаева. С Цзаягийным борьба была неравна, гусиноозерцы медленно отстаивали свои права, - когда же он умер, - обстоятельства переменились. Заменивший дядю цонголец Хытырхеев, хотя человек опытный и ездивший с покойным в Москву, все таки не мог, по значению, заменить Цзаягийна, посетившего множество буддийских святынь,

111

рукоположенного Далай-ламою, обласканного государынею. Споры о первенстве вспыхнули с новою силою. Престарелый Ахалдаев теперь уже имел надежду на полный успех. И цонгольцы, и гусиноозерцы отрядили поверенных в Иркутск – первые домогались главенства над прочими всеми дацанами, вторые звания бандида-хамбы для Ахалдаева. Посланные обеих сторон достигли своего и тем, и другим в одно время (как это ни кажется невероятным!) дали желанные свидетельства, с лукавым намеком: кто раньше доставит их в Селенгинскую канцелярию, тот будет

111б

считаться утвержденным. Бурятские сказания картинно говорят о том, как ахалдаевский лама Будаев приехал на берег Байкала и, несмотря на близкую непогоду, решился довериться волнам, - едва спасшись от погибели (перевез его русский отставной солдат за ничтожное вознаграждение), Будаев предъявил свою бумагу в Селенгинск и Ахалдаев, указом от 11 Июня 1783 г. сделан бандида-хамбою. Бандидой он именовался еще с 1776 г.1) по указу

112

от 26 Мая за № 513. Хытырхеев получил бандида-хамбинский титул с 1778го года. Подобная мера является единственным чисто случайным проблеском разума в безысходной тьме, называемой «ламайским вопросом». Власти ограничились поощрением раздора среди жрецов и не осложни-

112б

ли дела вмешательством. Вскоре за Ахалдаева начал управлять его молодой племянник Дымчок Ишижамсуев, потом он заменил покойного дядю и, в свою очередь, имел, недолго спустя, преемника в лице брата. Этот последний – Гаван Ишижамсуев энергичнее предшественников повел борьбу. К 1809 г., за смертью Хытырхеева, он достиг безусловного главенства в глазах правительства, указом из Иркутского Губернского Правления от 5 Июня, за № 12143 цонгольцы, положим, не признали себя побежденными, до сих пор гордятся своими духовными превосходствами, своим стар-

113

шинством, не слушаются гусиноозерского хамбы, в особые дни справляют праздники, но власти все таки признают фикцию бандида-хамбинского единодержавия.

В 1818 г. второй Ишижамсуев попросил начальство о назначении ему в Гусиноозерский дацан близ р. Селенги помощника и наметил на эту должность брата. Но тут явились соперники кандидатур, на востоке, в Хоринском ведомстве, где буддизм был сравнительно молод. Тамошние ламы давно уже неохотно сносили власть гусиноозерцев, опираясь на собственных выдающихся лам. Уже

113б

в 1755 г. указом Кяхтинского пограничного правления от 22го Февраля за № 149 некто Ринчин утверждался главою хоринских лам. Почетом и влиянием пользовались между ними в XVIII веке знаток буддийской мудрости лама Рикдол и искуснейший врач лама Салдаев. Центром хоринского жречества сделался Ходонский дацан, доселе один из лучших в Забайкалье. Согласно бурятским летописям, в 1811 г. множество духовных собралось отовсюду, с разрешения Губернатора Трескина, на поминки хоринского тайши Мардаева. Найра (гулянка) разнуздала ламские страсти: хоринцы

114

настаивали, что им подобает иметь главного хамбу (у них тогда в ведомстве правил лама Сованов), селенгинцы не допускали этой мысли. Ссора вышла страшная. Семь лет позже последний воспользовался ходатайством бандида хамбы и выхлопотал себе право, по указу Иркутского Правления от 27 Октября 1818 г. за № 1634, именоваться Дэт-хамбою (вице-хамбою). Это в сущности означало приобрести относительную независимость на легальной почве. Посланный в Забайкальские степи в 1830 г. Министерством Иностранных Дел Действительный

114б

Статский Советник барон Шиллинг фон Канштадт, расспрашивая инородцев об их религиозных потребностях, в доставленном в Петербург проэктированном уставе управления ламами, высказал, что, кроме главного хамбы, нужны еще три младших – при Гусиноозерском, Цонгольском и Ходонском дацанах. Старшего, по его мнению, следовало, для придания ему большего значения в глазах инородцев, утверждать в должности по Высочайшему повелению. Титул, ради смягчения раздоров, должен был по очереди переходить то в Гусиноозерский дацан, смотря

115

по тому, где жил прежний бандида-хамба. Избрание такового зависело от всех вообще ламаитов, но местожительство его определялось только что названным условием. Таким образом правительству давался совет всячески содействовать организации ламства и примирить враждующие начала.

Рознь существовала не только среди монгольских и бурятских разнохарактерных родов. Обитающие в восточном Забайкалье тунгусы-ламаиты (приблизительно треть поддавшихся нам около 1667 г. с маньчжурским князем Гантимуром) приня-

115б

ли буддизм от 33 пробравшихся к ним тибетских лам. Издавна не ладя с бурятами, тунгусы (по инородчески хамнигане) вовсе не желали подчиняться западным хамбам, хотя уже Цзаягийн присвоил себе громкое название главного бандида-хамбы всех бурятских и тунгусских родов. Однако в самом начале нынешнего столетия, соорудив две деревянные кумирни, хамниганские ширетуи номинально признали власть цонгольца Хытырхеева. С Гусиным озером эта связь порвалась. У тунгусов стали «ханствовать» свои ламы, предпочитавшие иметь начальниками

116

потомков князя Гантимура и особого хамбу. Когда Шиллинг объезжал дацаны он (по рассказу хамниганских лам) убеждал их, для блага буддийской веры, посмотреть на главного бандида-хамбу, как на необходимого главу. Последний в свою очередь, с целью агитировать в том же духе, подослал к тунгусам гусиноозерского ламу Бадлуева. Хамнигане все еще не сдавались на доводы, обращались даже с просьбою к Генерал-Губернатору Лавинскому, чтобы он утвердил для них отдельного хамбу. Хоринцы и цонгольцы единовременно ходатайствовали о том же. Высшее Правительство осталось глухо к заявле-

116б

ниям, которые могли послужить исходной точкой отправления для изыскания надежных мер, как легче уронить ламаизм, следуя разумной политике невмешательства, но искусно пользуясь слабостями туземцев для постепенного привлечения их к православию. Конечно, и теперь еще не поздно иначе посмотреть на вещи, однако обстоятельства очень заметно видоизменились с тех пор, буряты поняли, насколько полна значения и почетна должность утверждаемого Его Величеством наивысшего ламы. Внезапное упразднение этого сана покажется обидой, наносимой всему

117

народу. Но незаметно расчленять и в конце концов раздроблять бурятское религиозное единство – дело государственной важности.

В 1834 г., после кончины второго Ишижамсуева, цонгольцы и ходонцы стали оспаривать права Ишижамсуева на звание главного хамбы. Успеха ходатайства не имели. Так как забайкальскте ламы ежегодно ездили к иркутским ламам за деньгами на свои канцелярские и кумиренные расходы, Иркутский Губернатор Пятницкий воспретил это и дал ламаитам своего округа особого главного ламу Самсонова (Аларского да

117б

цана, близ тракта за Иркутском) – который совершенно перестал признавать авторитет гусиноозерского бандида-хамбы, хотя Губернатор от 30го Марта 1848 г. за № 1543 предписал последнему требовать у Самсонова сведения для контроля над его действиями. Ишижамсуев негодовал, запрещал слушаться незаконно существующего главного иркутского ламы, жаловался Генерал-Губернатору Муравьеву и Председательствовавшему в Совете Главного Управления Восточной Сибири. Они однако не дали издания Положения о ламстве и не отвечали. Последнее сразу уготовило временное торже

118

ство язычества над своими собственными недугами. Забайкалье затаило ропот на признание единодержавного ламы. Иркутский же буддизм только и спасся, благодаря законам 1853 г. В эту пору, подальше к западу от бандида-хамбы, упадок веры рос с каждым днем. Ламы при кумирнях вовсе не жили, погрязли в пороках окончательно, никакой грамоты не знали, не имели даже необходимейших ламских степеней. Самсонов открыто грабил, отбирал в свою пользу весь жертвуемый инородцами на дацан скот, все серебро. Тайша вынужден был жаловаться Ишижамсуеву: «ширетуй наш до того

118б

увеличивает себя, что никого не признает!» Положение о ламстве заставило бурятских духовных с внешней стороны соблюдать правила благочиния, и это отразилось наилучшим образом на предбайкальском буддизме. Он возродился, окреп и сделался отважным аванпостом книжного язычества на пути его к обращению шаманствующего еще севера. Тогда, в 1855 году аларская Дума доносила бандида-хамбе о беззаконных поступках местного ламства и приложила без ответа бумагу с Гусиного озера, потому что она написана по монголь

119

ски, а не по русски. Перелом в пользу полного обрусения был близок. Ныне оно искусственно отсрочено. Аларский дацан равностно стоит за буддизм. Там учит в качестве ширетуя даровитый и сведущий Ишыгинов (45 лет от роду), недавно назначенный на этот пост бандида-хамбою. Пока будут изыскивать средства для ослабления ламаизма, последний, вне всякого сомнения, успеет далеко пустить корни по обе стороны почтового тракта, ведущего из Иркутска в Западную Сибирь.

___________________________________________________

Не довольствуясь перечисленными мероприятиями к упрочению язычества, власти

119б

не остановились и перед кощунственным желанием уравнять буддизм с православием. Мысль эта прямо выражена в указе селенгинским инородцам из Иркутска (от 7 Декабря 1807 г. за № 29817) о том, что надо всем ламаитам сообща порешить, кого между соперничающими ламами признать наиглавнейшим. «Губернское Правление не только справедливым, но и нужным почитает существование двух самостоятельно начальствующих лам обратить в первобытное состояние, находя к тому неважные причины: вверя управление одному главному ла-

120

ме можно сравнить ламское положение с тем, в каком находятся церкви российские под епархивальным в губерниях управлением – отчего зависит и восстановиться должно спокойное пребывание всех лам и их единоверцев, - неужели взирать на питаемое друг на друга неудовольствие, могущее легко ввесть в народ противные к уважению степени ламской мысли, а поводом того домогаться и меньшим ламам разделения власти». Красноречивее дополнить вышеуказанное едва ли возможно. Вскоре после этого калмыки астраханские, чувствуя оскудение

120б

в буддийских знаниях, ходатайствовали перед Его Величеством о дозволении послать в бурятские степи для получения «по закону ламскому потребной святыни, также врачебных книг, лекарств и прочего»и с целью пригласить к себе на Волгу полезных сибирских лам. Из Петербурга уведомили Губернатора Трескина, и он отправил бандида-хамбе невероятную по содержанию бумагу: «как для проезда из Астрахани сюда калмытских духовных сделаны уже все распоряжения, а по приезде их сюда в Иркутск будут немедленно препровождены к вам, то я, предваряя

121

о сем, нужным считаю иметь от вас следующие сведения: 1. можно ли снабдить калмытскую миссию потребными для нее святынями и разными книгами из кумирен забайкальских. Ежели ж нельзя получить всего нужного, то откуда, каким посредством, к какому времени доставить можно и, что будет стоить сие? В сем последнем случае нужно вам Бандиде-хамбе сделать предположение чтобы на будущее время кумирни ваши миели у себя потребные святыни для снабжения ими подобных миссий, и предположение сие сообщить мне.

121б

2., Где именно расположитесь вы, бандида-хамба, принять калмытскую миссию, какие нужны приготовления к составлению приличного церемониала для придания важности вам, Бандиде-хамбе, как такой духовной особе, к которой отправляется посольство от народов, за многие тысячи верст обитающих, и не нужно ли для всего сего какие-либо особенные распоряжения или пособия со стороны начальства.

3., Могут ли калмытские миссионеры посетить все забайкальские кумирни, и нужно ли сие.

4., Могут ли калмыки

122

получить книги, лекарства и вместе с тем найти и пригласить с собою как искусного лекаря из бурят, так и одного ученого ламу. и на каких условиях могут они решиться ехать в калмытские орды».

Такой почет, и такое радение об интересах язычества способны были вскружить голову всякому степняку. Приезд барона Шиллинга увеличил недоразумение. Он предложил правительству (ламам хорошо знаком проект «генерал-барона» , как они называют Шиллинга) учредить при бандида-хамбе центральное управление духовными де-

122б

лами сибирских ламаитов, кроме того подчинить дацаны еще трем окружным духовным правлениям, под председательством главнейшего ламы для отличия лам от мирян, независимо от особой их одежды, Шиллинг советовал установить постоянное ношение на шее многочисленными признанными ламами бронзовых медалей с изображением Будды, ламского жезла (очира) и номерами, для поверки штата жрецов.

После всего, что было сделано для искусственного возвеличивания ламаизма в Восточной Сибири, трудно сразу приискать и указать средства, чтобы его ослабить. Можно

123

только подчеркнуть, как создалось постепенно нынешнее положение вещей, и не упускать из виду тех характерных фактов, которыми правительство раньше не пользовалось со своими целями, но которые и теперь не потеряли значения.

1., Между различными бурятскими центрами существует некоторого рода рознь: в религиозном отношении она проявлялась выражениями желаний иметь собственного духовного главу – чем раздробленнее будет ламство, тем менее оно представит сплоченную силу. Расчленение это однако должно производиться с крайнею осторожностью, дабы не вселять на первых

123б

порах подозрения в сердца инородцев, должно строго сообразовываться с местными условиями, требует известной подготовки со стороны того, кому бы поручено было ведать это немаловажное по последствиям дело.

2., Началом разъединения послужит кончина виднейшего ламы Гонбоева, если после нее правительство, под каким-нибудь удачным предлогом, позволит перенести бандидо-хамбинское местопребывание в другое ведомство, дальше на восток, где давно уже хоринские и Агинские буряты мечтают об эфемерном главенстве.

124

Селенгинское жречество никогда с этим не помирится и явный, глубокий раскол разовьется. В особой записке мною подробнее рассматривается Положение 1853 г. и приводится больше данных о том, как можно подрывать ламство. Тут я намечаю лишь то, что вяжется с изложением истории буддизма за Байкалом. В заключение нельзя не упомянуть о следующем: западные миссионеры, трудящиеся в Тибете, предрешая будущее, уверены в успехе христианства среди туземцев, потому что ламаизм страдает от внутреннего недуга – разно-

124б

гласия жрецов. Европейцам со временем предстоит действовать в языческой стране по принципу «divide et impera!»

Кн. Эспер Ухтомский.


Ключевые слова в этом документе

| Бандидо-Хамба (25/61) | Иркутск (12/42) | Цзаягийн (11/2) | Ахалдаев (11/3) | Монголия (9/22) | Тибет (9/19) | Забайкалье (8/43) | Губернатор (6/22) | Гусиное озеро (6/5) | Гусиноозерский дацан (6/37) | Ишижамсуев (6/12) | Рагузинский (5/4) | Шиллинг (5/2) | Сибирь (5/22) | Далай-лама (4/11) | Россия (4/19) | Будда (4/12) | Генерал-Губернатор (4/46) | Трескин (3/2) | Урга (3/13) | Ходонский дацан (3/3) | Хытырхеев (3/1) | Самсонов (3/2) | Байкал (3/9) | Лхаса (3/2) | Восточная Сибирь (3/74) | Головин (2/2) | Ухтомский (2/4) | Азия (2/4) | Аларский дацан (2/10) | Даржей (2/1) | Ленское ведомство (2/1) | Санкт-Петербург (2/17) | Селенга (2/7) | Селенгинск (2/13) | Министерство Иностранных Дел (2/4) | Иркутская губерния (2/9) | Гантимур (2/1) | Москва (2/2) | Муравьев (2/12) | Главное Управление Восточной Сибири (1/18) | Китай (1/14) | Паллас (1/2) | Тубод (1/1) | Китая (1/2) | Пунцук (1/3) | Агван Пунцук (1/1) | Коллегия Иностранных Дел (1/1) | Пятницкий (1/2) | Агинское ведомство (1/3) | Куреганов (1/1) | Кяхтинское пограничное правление (1/1) | Рикдол (1/1) | Хоринское ведомство (1/4) | Кяхты (1/3) | Ринчин (1/1) | Астрахань (1/3) | Лавинский (1/2) | Дашилхунбо (1/1) | Салдаев (1/1) | Цонгольский дацан (1/7) | Ахалдай (1/2) | Европа (1/2) | Лупсан (1/1) | Черен Дондук (1/1) | Екатерина Вторая (1/3) | Чикой (1/4) | Елизавета (1/1) | Манзошири Номон-Хаган (1/1) | Чита (1/12) | Мардаев (1/2) | Волга (1/2) | Шиллинг фон Канштадт (1/4) | Сованов (1/1) | Шокур (1/1) | Темник (1/1) | Эргэ-Бургэ (1/1) | Ишыгинов (1/1) |

УКАЗАТЕЛЬ

Книжный магазин Центра восточных рукописей и ксилографов


Бадлаева Т. В.
История светских библиотек в Забайкалье (вторая половина XIX в. - февраль 1917 г.)



История и культура народов Центральной Азии: наследие и современность. Ч. 1. История, источниковедение, историография, культура и образование. Ч. 2. Этнография, религиоведение, язык, фольклор и литература: Сб. науч. ст.


Andrey Bazarov and Nikolay Tsyrempilov
Catalogue of Tibetan gSung 'bum Collection of Centre of Oriental Manuscripts and Xylographs of the Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan studies of Siberian Branch of Russian Academy of Sciences. Volume I. Non-dGe lugs and Early dGe lugs sections

Полный список книг ->
О ЦЕНТРЕ Персоналии English
Copyright © 2002-2021 Олег Ринчинов

© Все права сохранены. Страницы этого веб-сайта могут быть свободно связаны с другими веб-страницами. Содержание не подлежит повторному изданию, изменению без особого разрешения. Сайт находится в стадии разработки, поэтому любая информация может быть неполна или неточна. Мы приглашаем Вас присоединиться к выполнению нашего проекта.