Народ этот на вид здоровый, мужественный, по уму способный к восприимчивости всяких искусств и наук и скоро в мастерстве и науке превосходит русского; по характеру простой, добрый, веселый, гостеприимный и терпеливый в перенесении трудностей.

И мог бы этот народ по своим способностям скоро сделаться цивилизованным народом; но при всех своих способностях буряты, хотя провели сотни лет в составе нашего государства, до сих пор своей жизни бедны и жалки. До сих пор они находятся в диком состоянии и ведут жизнь кочевую.

Причины, держащие бурят в таком состоянии, заключаются в их степных обычаях и религиозных верованиях, которым буряты подчиняются с удивительною покорностью и верностью. Буряты по своей восприимчивости и доброте давно бы перешли к русским, переняли бы от них и веру и обычаи, что сделалось с тунгусами веде-

405

ния князя Гантимурова, жившими около Нерчинска в местностях густо населенных русскими хлебопашцами. Это могло бы произойти тем легче, что до 1820-х годов агинские буряты были шаманского суеверия, что подтверждается рассказами русских старожилов и самих бурят, обычаями и религиозными обрядами шаманской веры, до сих даже пор оставшимися у бурят и недавностью появившихся дацанов. Агинский дацан выстроен в 30-х годах нынешнего столетия, Цугольский вскоре после Агинского. До упомянутых годов не было ни дацанов, н и лам, а существовало одно только шаманское суеверие. При шаманском же суеверии буряты скоро бы поняли свою плачевную жизнь, при столкновении с русскими. Но к сожалению, они обитали, как и теперь, в степях, где не было русских хлебопашцев. Хотя и существуют сотни лет пограничные русские конные казаки, но они сами до сих пор занимаются, на подобие бурят, скотоводством и чрез это подчинились даже влиянию бурят в своей жизни.

К этому несчастию бурят (что не было русских хлебопашцев) присоединилось другое и самое главное, - появилось с 20-х годов нынешнего столетия ламство. Ламы в какие-нибудь десять лет, при содействии русской администрации, распространили свое суеверие во всем агинском ведомстве и выстроили дацаны. С тех пор они вполне завладели бурятами и так искусно правят ими, что, если русское правительство не примет мер против этих вредных людей и непрошенных гостей, пришедших из Монголии и теперь имеющих постоянные сношения с нею, то буряты останутся еще на сотни лет

406

в теперешнем состоянии и едва ли не дойдут до обессиления и вырождения. Так можно заключать потому, что ламы с одной стороны всевозможными средствами, ложью, клеветами и т.п. стараются отдалить бурят от русских, держать их в их дикм состоянии и вооружать их против всего русского; с другой стороны в полном смысле обессиливают бурят, держа их в первобытном состоянии, и приводят их к вырождению, подчиняя бурята с его имуществом и семейною жизнью своим гнусным интересам.

Так, буряты с исстари занимаются скотоводством, перекочевывая с места на место в продолжение года для отыскивания подножного корма. Лет пятьдесят назад некоторые буряты занимались и хлебопашеством в больших размерах, как рассказывают об этом сами буряты и русские и что можно подтвердить старыми пашнями и канавами для провода воды на пашни. Но давно все это бросили и теперь исключительно занимаются скотоводством. Редко кто один из тысячи сеет и до сих пор ¼ и ½ десятины хлеба. Более сего я не слыхал и не видал.

Отчего же буряты не занимаются хлебопашеством? Причины сего находятся в их ламах. Ламы в хлебопашестве видят шаг к оседлости и переходу к русским. Посему, завладевши бурятами, запрещают им заниматься сим делом. Так можно судить потому, что ламы и в настоящее время являются к бурятам, желающим заниматься хлебопашеством, и публично запрещают им это дело, объясняя, что ламская вера не терпит хлебопашества и что великий грех делает тот из бурят, что занимается земледелием. Не давно был случай

407

подобного запрещения с одним бурятом около агинской степной думы.

Один бурят, как рассказывал мне агинский миссионер о. Алексей Норбоев, вздумал заняться хлебопашеством. Нанял русского вспахать десять десятин и приготовился сеять. Вдруг приезжает к нему лама агинского дацана и говорит: что ты делаешь? Зачем ты, создание Божие – траву и насекомых, находящихся в траве и земле, губишь? Траву перевернул вверх корнем, а насекомых передавил пластами земли. Неужели бурханы дают траву для того, чтобы буряты губили ее таким образом, как теперь ты ее загубил? А в насекомых, которых ты передавил, без сомнения находились души твоих предков, сородичей и мирно покоились. Великий ты грех сделал! Сообрази и то, как земледелие может мириться с бурятскою кочующею жизнью? Тебе бурханы дали баранов, чтобы ты снимал с них шерсть, из шерсти катал потники, из потников делал юрты и перекочевывал со своими животными с места на место, отыскивая им подножный корм. А ты губишь траву, данную тебе на пользу. И теперь ты должен жить на одном месте, чтобы караулить хлеб от потравы, потом жать, убирать, молотить. Потребуется тогда амбар для хлеба, мельница для молотья и дом для печенья этого хлеба. А при таких порядках жизни прощай бурятская жизнь, в которой жили твои предки и в которой живем теперь и мы! Ты пойдешь к мангутам (название русским). Брось все это и принеси за свой грех жертву бурханам. Иначе ты разоришься и погибнешь. После сего лама уехал. Бурят так любил хлебопашество и

408

столько соединял с ним заветных дум, что не послушался ламы, а решил засеять свои десятины. Но на несчастие бурята, на лругой день по отъезде ламы у него пала корова от неизвестной причины. Бурят поверил, что лама правду говорил и бурханы начинают уже наказывать его, и тотчас продал русскому за бесценок свои десятины. Поехал к ламе, бывшему у него, раскаивается в своем упорстве и просит ламу отчитать гнев бурханов, движимый уже на него за его грех; обещается отдать жертву, какую потребуют бурханы за его преступление и дает слово никогда не заниматься земледелием, как делом противным бурятской ламской вере. Так начатое дело бурята и рушилось навсегда.

Подобные проповеди и действия лам относительно земледелия, без сомнения, всегда были и бывают среди бурят.

Мало того, ламы всегда говорят бурятам, что если они перейдут к русским, то непременно разорятся. Русские, - говорят они, - платят подати за все, и за пахотную землю и покосы, отбывают и рекрутскую повинность, а буряты, пока будут бурятами, ничего подобного не платят и не отбывают и никогда не переменится их жизнь. Посему надо стоять за свою жизнь. Надо не только не креститься или переходить к русским, а напротив поддерживать всеми совокупными средствами все свое бурятское и вооружаться против всего, что может портить или ограничивать бурятскую степную жизнь, привольную и легкую.

Что действительно такие проповеди бывают от лам к бурятам, - это можно подтвердить следующими фактами.

409

Лишь только дойдет слух о каких-либо реформах со стороны русского правительства в бурятской жизни, ламы поднимают на ноги агинское ведомство, собирают большие деньги и отправляют депутации в Иркутск и даже в Петербург, с просьбою, пред кем следует, об оставлении их в прежнем положении.

Да и теперь, лишь только разнесся слух о собрании сибирских иерархов и генерал-губернаторов в Иркутске, ламы тотчас (еще в мае месяце) собрали в агинскую степную думу все бурятское начальство и всех родовичей и рассуждали, что им делать, если русское правительство предложит им изменить образ жизни в каком бы то ни было виде. И порешили, как слышно, не принимать никаких реформ и хлопотать чрез депутацию об этом пред Государем.

Вообще ламы являются первыми и самыми опасными и вредными агитатрами среди бурят против всего русского.

Таким образом, крепко и зорко ламы следят за жизнью бурят, держат их мощною рукою в первобытном своем состоянии и не допускают в этой жизни никаких перемен.

Но что же буряту доставляет кочевая жизнь? Более бестолковой , трудной и несчастной жизни, как жизнь кочевая, трудно и придумать.

В самое лучшее время года, - весною, летом и осенью, когда оседлые люди запасаются на зиму всем необходимым, - хлебом, овощем, сеном и тому подобным, буряты ничего не делают, а проводят время на подобие стрекозы в басне Крылова. Увеселяют себя, как только могут, справляют праздники, пиры, делают куримы,

410

ездят на омбоны, хуралы. К этому присоединяются беги, картежная игра, бабки. Одно сено заставляет немного потрудиться, и то в самом малом размере. Это одно нарушает их веселые дни и ничего неделание. Иные, впрочем, вовсе не косят. Все надеются на подножный корм.

Самое же трудно время зимою, когда русские наслаждаются более комнатным теплом, буряты обрекаются к жизни на открытом воздухе. День пасут животных, а ночью охраняют их от хищных зверей. И все-таки бурятам часто приходится платиться этим зверям большим числом своих животных. При кочевой жизни, буряты не имеют ни дворов, ни загонов, и ветер, особенно весною, целыми стадами уносит у них животных и гонит их на ключи, на лед, на глубокие снега, на стан волков, и тут погибает иногда почти все богатство бурята.

Но вся эта гибель ничто в сравнении с тою гибелью, какая бывает от глубокого повсеместного снега, который нередко бывает в упомянутых округах. Скот сохнет от холода и голода, а потом, истощивши все свои силы, погибает. Таким образом, что накопится у бурят в благоприятные зимы, то в суровую зиму все теряется, как и случилось минувшею зимою. Из тысяч баранов, лошадей и рогатого скота у бурят остались десятки: все погибло в снегу от холода и голода. Подобные несчастия при кочевой жизни бывают, когда скот подвергается разным заразительным болезням и гибнет во множестве, что также случается у бурят нередко.

411

Так при своей жизни бурят поставляется в неминуемую опасность потерять все свое богатство. И часто теряет его. А чего стоит буряту расплодить своих животных? Из единиц скота он составляет десятки, сотни, а иногда и тысячи; плодит с особенною страстью и жадностью, жалеет заколоть в пищу, жалеет продать для домашних вопиющих нужд; питается, из страсти к умножению скота, падалью и волчьими объедками. Пало животных на степи от чумы или от голода, или заедено волками, - хищные птицы своим криком и летаньем укажут буряту остатки волчьей и собачьей трапезы, и он с радостью увозит их домой и доедает. Часто же, особенно в весенние месяцы бурят в полном смысле голодует до обессиления. Все копит, все плодит свой скот – опять до несчастной зимы или несчастного случая, когда опять всего лишится. А сколько физических трудов и лишений бурят переносит в всякую зиму, особенно в суровую снежную. Он день и ночь находится в непосильных трудах со всею своею семьею. День пасет своих исхудалых животных, отыскивая им подножный корм и разрывая иногда для этого снег, и если они не в силах встать и идти, подымает их, возит даже на санях от юрты до корму и опять к юрте; ночь же караулит их от волков. Страшно и сердечно жалко смотреть в это время на всю обстановку бурята. Вокруг юрты лежат уже павшие от голода животные, а живые еле бродят. Сена купить негде, и все богатство, все достояние бурята, вся краса его находится в неизбежной опасности погибнуть. Сколько он тут перенесет и душев-

412

ных страданий! Словом, всю зиму страдает, мучится физически и душевно со всею своею семьею, и все-таки, наконец, лишается своего богатства.

Но вот миновала зима, весна, настало лето, а весел ли бурят после такой несчастной зимы? Нет, глядя на жалкие единицы, оставшиеся от громадных стад после несчастной зимы, бурят часто стоит с поникшей головой и с крайне грустным лицом. Он не радуется уже этим жалким напоминаниям о его богатстве, а все мысли его погружаются в минувшее время, как он гд тму назад обладал тысячными стадами разных животных, как пастухи его доносили о здоровье и благополучии его стад, как в ушах его долго раздавалось, после посещения стад, несмолкающее блеяние баранов, ржание коней, мычание коров. Теперь же ничего почти нет, все погибло безвозвратно. И старое богатство ему кажется не бывшей уже действительностью, а как бы виденным во сне, который он силится припомнить и от которого не хочется ему отвлечь свои мысли.

И буряты теперь начинают понимать несчастную свою жизнь; называют свое богатство ветреным животом, сном. Что наше богатство? говорят они. Это только до холодной снежной зимы, до первой пурги, до несчастного случая. Снег большой выпал, ветер подул, - все наше богатство погибло.

Вот внешняя обстановка кочевой бурятской жизни, в коротких словах. Чтобы описать подробно все, что делается с бурятом при такой жизни, какие он переносит лишения, страдания, для этого потребуются целые книги.

413

Главный же виновник всего этого зла – лама, поддерживающий и оберегающий такую несчастную жизнь бурята. Ламы летом, еще до сенокоса пророчат (ламы про себя говорят, что они могут говорить с бурханами и узнавать, что случится с бурятом), что сена косить не надо, потому что зима будет бесснежная, ветоши будут тучные, словом будет таргун жил (жирный год). И этими предсказаниями отвлекают от сенокошения и без того ленивого летом бурята. Осенью, перед кочевкою, ламы опять в каждой юрте читая над животными, пророчат каждому буряту, что животные будут всю зиму жирны, здоровы и благополучны. И бурят верит беспрекословно всем бредням своего ламы, верит в него, как в живого бога, несмотря на то, что пророчества ламы не сбываются. Впрочем, и лама тут всегда найдется, что сказать для своего оправдания. Все несчастья бурята он припишет собственным его неправильным действиям, его перекочевкам в тяжелый день, или неправильной постановкой юрты среди других юрт. И суеверный бурят опять всему этому верит и за свои прегрешения приносит из остатков своих животных жертвы своим бездушным бурханам, от которых, как бездушных, переходят эти жертвы к живым бурханам – ламам.

Да, время приняться за несчастного бурята, разбить оковы, держащие его в такой жалкой жизни и показать ему жизнь новую, правильную, достойную человека, как создания Божия и не оставлять его жить и питаться, как хищного зверя, всякою падалью. Бурят вполне достоин внимания и скоро может оправдать на себе это внимание

414

и вполне может сделаться оплотом русского государства. Теперь же нет никакого выхода ему из его несчастной жизни. Перейти к русским, окреститься, - поистине правду говорят буряты, - все равно, что удавиться при теперешнем состоянии бурята.

Так печальна и плачевна внешняя жизнь бурята. Какова же внутренняя, семейная? Кажется, что она еще плачевнее внешней. Бурят не отдыхает в семье своей после тяжелых хозяйственных и часто несчастных обстоятельств. Удрученное сердце свое и измученное несчастьями не успокаивает ласковостью своей жены. Семейная жизнь бурята отвратительна, распутна и опозорена до ужасной степени.

Так, буряты, по своим степным обычаям, озабочиваются для сыновей своих приискать невест чуть ли не с первых дней появления их на свет Божий, и за невесту всегда обязаны платить калым, - купить ее. Этим обычаем очень много зла приносится в семью, потому что выборы отцов никогда почти не согласуются с желаниями жениха и невесты. Отцы величаются сватами, пьют гуляют, а жених и невеста не знают друг друга, а, узнавши, начинают часто ненавидеть один другого. Но на это не обращается никакого внимания. Отцы верят, что если платится калым, то все ладно будет. За то как бы в вознаграждение детям за свой поступок, отцы дают им полную свободу в поведении. И о нравственности и целомудрии у бурят как будто и не существует никакого понятия. Жених и в особенности невеста сами отыскивают себе по нескольку любовников по влечению своего сердца и развращаются нрав-

415

ственно. В развращении девиц особенно виновны ламы. Забыв аскетические наставления своего учителя шакьямуни, они оставляют дацаны, тысячами живут по улусам и ведут жизнь вполне распутную. Тем еще отвратительнее это, что ламы все свои безнравственные поступки выдают за согласные с их верою. Вера наша такая, нужды нет, говорят как буряты, так и ламы. У них есть и бог такой, который изображается в самом отвратительном виде, и ему поклоняются с особым благоговением и усердием.

Тысячу фактов можно было бы привести в доказательство безнравственной и распутной жизни лам и бурят, если бы не было отвратительно говорить об их семейном разврате.

Вследствие такого понятия о целомудрии у бурят, женщина развращается с самых ранних лет и делается неспособною впоследствии любить одного мужа, хотя бы он и оказался со всеми достоинствами.

Вследствие этого со взятием невестки в семье не радости начинаются для мужа, отца и матери, а полное несчастье, иногда до самого гроба. Жена не любит мужа, так как не по согласию пришла, а за калым, да и, живя у отца, приобрела целую толпу любовников. Скоро бежит она назад к отцу, - или прямо к другому мужу. После напрасных попыток ласками вернуть жену назад, начинается суд на продолжительное время и оканчивается возвращением назад калыма, или жены. И чрез это, при возвращении калыма является нужда искать новую подругу жизни, которая, хотя и скоро находится, но не лучше первой. Повторяется та же история, т.е. жена опять ухо-

416

дит. И эта история в продолжение жизни повторяется несколько раз, так что вся жизнь бурята как будто и состоит в том, чтобы хлопотать со своими сопутницами жизни, находить их и расходиться с ними. И бурят, измученный и разорившийся чрез такие хлопоты, все-таки часто остается одиноким доканчивать свою неприглядную жизнь.

При возвращении же чрез суд жены, счастие тоже не возвращается. Жена продолжает ненавидеть мужа, старается делать ему наперекор на каждом шагу. Муж колотит ее, стараясь дубиной и кулаками выбить дурь из нее, и часто, ничего не могши сделать, прогоняет ее сам. Тогда, теряя жену, теряет и калым, потому что за прогнанную самим мужем жену калым не возвращается.

Иногда бурят, не желая лишиться своей жены, делается самым жалким рабом ее капризов, позволяет ей исполнять все ее прихоти, доходящие до полного распутства и ужасных заразительных болезней.

Одно спасение иногда бывает у бурята, если рано появляются у него дети, которые связывают неуживчивую мать с их отцом. Но много ли бывает таких счастливцев при распутном поведении девиц и женщин бурятских? Но иногда мать оставляет и детей, и бежит к другому мужу.

Такова семейная жизнь бурят, доводящая до вырождения несчастный народ… Глядя на такую семейную жизнь, на такое растление бурят, невольно чувствуешь в душе ненависть к ламам, - этим повапленным гробам, полных всяких нечистот; между тем, ходящим в своих

417

воскрылиях, садящихся на передние места и ведущим несчастного бурята к полной гибели.

Еще грустнее становится на сердце, когда видишь, каким почетом и льготами пользуются эти распутные люди, вносящие гниль в жизнь жалкого бурята, как укрепляется и упрочивается их гнет над бурятами.

Небезынтересным считаю в заключение сообщить, как ламы и буряты рассказывают о распространении ламской веры среди агинцев.

Ламы говорят, что ламская вера имеет родиною Монголия'>Монголию и Китай, и в агинское ведомство пришла 60 лет тому назад. Скоро принята она была бурятами потому, что обставлена была пышною обрядностью и шумною музыкой, в противоположность убожеству шаманства. Желавших остаться в шаманстве начальство преследовало; все принадлежности шаманства сжигались. Ламы и до сих пор, если заметят между бурятами шаманствующих, преследуют таких, а найденные шаманские вещи жгут.

На распространение ламства и изгнание шаманства согласно было, говорят, и русское правительство; оно утвердило ламскую веру и дало ламам льготы и привилегии, которых лишены шаманы. Кроме того, буряты рассказывают, будто им читали указ Царя и Синода о перемене шаманской веры на ламскую, и они переменили.

Теперь понятным становится, почему буряты, при предложении им принять веру Христову, говорят: есть ли на это указ Царя? и почему он не приходит? Если бы был такой указ от Царя, мы бы переменили веру.

Миссионер, священник Павел Шавров.

Июня 1 дня 1885 г.

Оловянный рудник.